|
12.09.2009, 08:40 Вверх | #1 | |||
Добрый модератор
|
НОКТЮРН
Женщина напротив меня в вагоне метро. Отрешена от всего, ее словно нет среди нас. «Обреченную душу узнаю по взгляду...» Я знаю, где она, - там, где была счастлива или залпом выпила свое горе, там, где живет или умирает сегодня ее любовь... А я читаю в метро. Я многое бы отдала, только бы еще раз, так же, как она, ехать, замерев от любви. *** ... В последний день года я сидела у телефона и ждала, когда ты позвонишь. Я твердо знала, что ты позвонишь, и эта моя уверенность уже сама была как признание. Все давно разошлись, унося домой коробки, сумки, ожидания. Мне с моим ожиданием спешить было некуда. Ты позвонил: - С наступающим годом! Пожелаем друг другу нового счастья или сознаемся, что сегодня другого не нужно? Я ответила: - Другого не нужно. Я счастлива. Это и было нашим признанием в любви. *** Когда сыновья вырастут, я научу их, как узнать, «любовь это или нет». ... Сначала мечтаешь о том, как встретимся, будем вместе и как я буду счастлива. А потом - что встретимся, будем вместе, и как ты будешь счастлив, удачлив и вообще - тебе во всем повезет. Вот тогда только и начинается любовь. *** Мастер на стекольном заводе показывал мне, как поет хрусталь, если умело провести рукой по краю стакана. Рядом стояли стаканы почти такие же на вид, но они не отзывались людской руке. - Обжиг не тот, петь не будет, необожженное, - усмехнулся мастер. - Это как сердце, само не обожжено, другому не отзовется. Как я благодарна всему, что было у тебя до нашей встречи, если теперь твое сердце ответило мне. Я не ревную к тем, кто был. Страшно, что еще кто-то может быть. *** Бывает, первый нежданный снег ляжет на раскрытые цветы. К утру снега не станет, цветы будут стоять, как и вчера, - глаз не отвести. Но внутри они уже замерзли, и им не отогреться. Обречены. Мы поссорились. К утру даже не вспомнишь, отчего. И все опять безоблачно, безопасно. А лед внутри, прозрачный и незаметный, остался. И уже не тает. *** В двадцать лет все время хочешь слышать «я тебя люблю». Без этих слов и любовь кажется невзаправдашней. После тридцати и без этих слов знаешь, любят ли тебя. Я поверила, что любима, когда поняла, что ты позвонишь именно тогда, когда мне это очень нужно. Так угадывать может только тот, кто любит. Почему же ты не звонишь сегодня? *** В твоем доме, где так много поворотов, простенков, закоулков, где есть куда приткнуться настроению, стоит в прихожей зеркало. Старое, подслеповатое и очень доброе. В него глядишься, не страшась: в нем я всегда красивая, молодая и счастливая. Но, взглянув вчера в его знакомый лик, я вдруг увидела в нем свою усталость. И мои морщинки смотрели на меня, и мои сомнения, и страх... Неужели зеркало что-то знает? *** Как о счастливом времени вспоминаю те дни, когда мы не могли встретиться - вечно что-то мешало то мне, то тебе. Помнишь, я звонила, ты отвечал:- «Давай завтра!» Я в отчаянии опускала трубку, а через минуту снова пробуждалась радость - ведь будет еще завтра! Я обязательно позвоню. И услышу тебя. А назавтра ты звонил сам, но я не могла выкроить часа, и голос твой скисал, а я все равно была счастлива. А сейчас дела складываются так, что мы можем видеться хоть каждый день, но мне почему-то неловко набрать твой номер. И ты не звонишь. *** Когда появился ты, я полюбила то, что раньше ненавидела всей душой вечно занятой городской женщины, полюбила дальние поездки в метро, даже в те часы, когда вагоны забиты до отказа. Меня ничто не раздражало. Забиться в угол вагона, отвернуться, закрыть глаза и думать о тебе. Ни дома, ни на работе, ни на улице я не могу остаться с тобой наедине. Только в этих вагонах, где народу так много, что никто ни на кого не смотрит. И толпой мои мысли отделены от мира, как стеной. А вчера сквозь стену вдруг прорезались голоса двух женщин. И я с изумлением осознала, что различаю их слова, понимаю, о чем они говорят... *** Ты вернулся в город через много недель. Я это знала... А ты не позвонил. Тогда я сама набрала номер, который нигде у меня не записан и который мне, наверное, никогда не забыть. И, услышав твой голос, положила трубку. Что, если ты дрогнешь, солжешь, что хочешь меня видеть, и мы встретимся, и я увижу в твоих глазах, что ты... Я перенесу, что ты в городе и не звонишь мне. А вот другого не выдержу. *** Приятельница сына сидит у нас, в самом уютном углу кухни. Сжалась в комок, глаза блестят. Поплакать бы ей сейчас в самый раз, но слез нет. Еще свежа рана - любимый предал, мир обрушился, тайфун разметал обломки. - У меня вот здесь холодно,- она дотрагивается до груди, где стучит ее такое горячее, еще ни разу не болевшее сердце. - Все заледенело... - Растает,- уверенно отвечает мой сын, ее старинный, еще с детского сада приятель. - Пей чай. От горячего чая, может быть, что-то и оттаяло, она начинает всхлипывать, и скоро тоненького носового платка уже не хватает для горьких слез... А у меня сердце даже не ноет. Пусто там, где, согласно анатомии, оно у меня было. И ничего не заледенело. И никогда больше не оттает. И в метро я думаю только о том, чтобы сесть и достать книгу. И читать до конечной остановки. А. Рындина |
|||
Cказали cпасибо: |